После окончания Алматинского медицинского института я начал работать в Институте клинической и экспериментальной хирургии Минздрава Казахской ССР в отделении анестезиологии-реаниматологии. Позже я никогда не жалел об этом, потому что именно там мне довелось узнать и работать с такими талантливыми врачами - хирургами, как Александр Николаевич Сызганов, имя которого сегодня носит Институт, Владислав Сергеевич Сергиевский, Владимир Константинович Чернов, который был моим непосредственным наставником и руководителем. Первые азы анестезиологии-реаниматологии изучал у высококвалифицированного и очень талантливого врача, доцента Владимира Алексеевича Чибуновского. Работа в Институте была напряженной, ответственной, но вместе с тем и захватывающей, где каждый день приходилось решать вопросы жизни и смерти пациентов. И от нашей квалификации, умения мгновенно принимать решения, очень часто неординарные, зависело не только дальнейшее здоровье пациента, но и порой вопрос жизни или смерти. Работа в институте была очень хорошей школой, которая помогла мне в дальнейшем. Наверное, именно поэтому на меня обратили внимание, когда вопреки всем худшим прогнозам и диагнозам мы сумели вернуть к жизни безнадежного больного после того, как он 13 дней находился на искусственной вентиляции легких. Конечно, сейчас при необходимости искусственную вентиляцию легких проводят и в течение нескольких месяцев, но тогда это был первый случай в медицинской практике в республике.
Впоследствии мне доверили быть лечащим врачом А.Н.Сызганова, когда он заболел и был госпитализирован в наше отделение.
О годах, работы в Институте хирургии у меня сохранились самые теплые и хорошие воспоминания. Если бы не перевод на работу лечащим врачом Д. А. Кунаева, я, может быть, до сих пор работал бы в этом Институте.
В августе 1974 года меня вызвал директор Института А.Н.Сызганов и сказал, что мою кандидатуру рекомендуют на должность личного врача Первого руководителя республики Д.А.Кунаева. Поскольку я очень уважал А. Н. Сызганова не только как руководителя Института, но и как специалиста и просто человека, то был очень тронут тем доверием, которое мне оказали и постарался в дальнейшей своей работе выполнить, его просьбу - наставление не запятнать профессиональную честь Института хирургии. И хотя на всех последующих собеседованиях мне говорили насколько это необыкновенный человек, которого мне предстоит лечить, и насколько это ответственно, то убедиться в этом я смог сам при первой же встрече с моим будущим пациентом Д. А. Кунаевым 23 августа 1974 года. Я увидел спокойного, уверенного в себе, мудрого и очень проницательного человека, совсем непохожего на больного. И только после того, как я ознакомился с историей болезни, то стало ясно, чем вызвано столь срочное назначение.
Как и во всех республиках бывшего СССР, в Казахстане существовало Четвертое Главное управление при Минздраве Казахской ССР для лечения членов правительства. Совмина и заслуженных людей Республики Казахстан. С одной стороны, управление лучше оснащалось современным диагностическим оборудованием и лекарственными препаратами, имело мощную материально - техническую базу, с другой, нам предъявляли очень высокие требования. К нашей квалификации, умениям. Ошибаться мы не имели права. Была очень жесткая дисциплина и порядок.
Прежде всего Димеке не страдал «звездной болезнью», был очень человечным и демократичным, лишенным чопорности и высокомерия. А болезни и недуги… Болезни у него были такие же, как и у всех простых смертных. Единственное отличие — он никогда не имел права расслабиться и поболеть, постоянно был на виду. Это отличие предъявляло более высокие требования и ко мне. Но моей основной задачей все же было помочь ему всегда быть в форме и тонусе.
Не могу сказать, что работать было легко, поскольку даже начало моей работы в качестве личного врача совпало с восстановлением здоровья пациента, только что перенесшего обширный инфаркт миокарда. Задача усложнялась тем, что Димашу Ахмедовичу приходилось ежедневно много и напряженно работать. Если в обычной жизни больному после инфаркта миокарда назначаются достаточно строгие ограничения и лечение, то для Димаша Ахмедовича это было неприемлемо. Постоянные встречи, выступления, командировки. И даже элементарные назначения и лечение приходилось проводить в служебном кабинете во время обеденного перерыва, находясь рядом в самолете, машине во время поездок по стране и за рубеж. Со временем, узнав Димаша Ахмедовича поближе, я уже мог, не считая пульса и не прослушивая сердца, сказать, как он себя чувствует в данный момент по выражению лица, по тому, как он говорит, ходит.
Есть болезни, которые лечатся лекарствами, хирургическим путем, но есть случаи, когда все это бессильно. За это время, которое я находился рядом с Димашем Ахметовичем, а это 19 лет, были разные периоды. И тяжелые, и не очень… Но то недомогание, которое было вызвано вакуумом человеческого общения после ухода на пенсию, вылечить проста лекарствами было нельзя. Именно поэтому, когда у Димаша Ахмедовича отняли все привилегии, в том числе личную охрану, врача, а нас всех перевели на другую работу, я , как и прежде, много лет подряд, несмотря на новую работу, изо дня в день в одно то же время приходил на «работу» к Димашу Ахмедовичу. Думаю, что искреннее, неподдельное человеческое участие и понимание в тот момент ему было просто жизненно необходимы, гораздо важнее, чем просто назначения лечащего врача.
Как я уже говорил, некоторые назначения, как то: вести спокойный образ жизни, не нервничать и не переживать, ежегодно проводить полноценный отпуск, ввести нормированный рабочий день были для Димаша Ахмедовича просто невозможными. Но то, что зависело от него, например, бросить курить, он сделал сразу и без колебаний. По возможности, соблюдал предписанную диету и делал гимнастику. С диетой было, конечно, не все так просто. Как истинный казах, Димаш Ахмедович очень любил бесбармак, манты, плов и другие блюда, которые готовила Зухра Шариповна, супруга Димаша Ахмедовича. А если еще и учесть, что она готовила очень вкусно, то можно себе представить каких огромных усилий мне стоило уговорить его соблюдать диету.
По этому поводу могу добавить, что в жизни Димаш Ахмедович был очень дисциплинированный и аккуратный человек. Я не припомню случая, что бы он куда-нибудь опоздал, чем приятно удивил японскую сторону во время официального визита в Японию в 1984 году. Очень жестко выстраивал свой рабочий день и поскольку встал вопрос о том, что необходимо бросить курить, чтобы полноценно работать в дальнейшем, решил этот вопрос однозначно.
Правда, по этому поводу был забавный случай. Однажды, как обычно утром, я пришел к Димашу Ахмедовичу Домой. Он мне первым делом сообщает: «Ахат, я опять начал курить!». Я ответил: «Хорошо». Повернулся и собрался уходить. Димаш Ахмедович удивился и спросил: «Ты куда ?». На что я ответил, что лечить его бесполезно, если он не бросит курить. Димаш Ахмедович громко рассмеялся и сказал: «Я совсем забыл тебе сказать, закурил-то я во сне!». В жизни Димаш Ахмедович умел и любил шутить и часто нас всех разыгрывал.
Во всех поездках я был единственным врачом. И, естественно, если возникала необходимость, все обращались ко мне, особенно в поездках за рубеж.
Димаш Ахмедович очень внимательно относился к встречам с простыми людьми. Во время ежегодных поездок по Казахстану на уборку хлеба он очень часто останавливался на полях и разговаривал с комбайнерами, водителями самосвалов. У него была великолепная память, и очень часто он просто шокировал нас всех тем. что помнил имена тех людей на полях, по дороге с кем встречался и разговаривал год, два года назад.
И, наверно, не случайно в тот период когда на него обрушилась волна несправедливости критики и очернения, когда он очень тяжело переживал все это и какое-то время даже вообще не выходил из дома, боясь наткнуться на стену отчуждения, именно такая встреча возродила в нем прежний интерес к жизни, вселила уверенность в своей правоте.
Естественно, ему было очень тяжело. Критику переносят тяжело все, особенно если она незаслуженная. И особенно, когда полвека жизни отдано на восстановление и развитие Казахстана‚ на дело, которое было делом всей его жизни.
Дело было так. 1987 год. После всех пережитых неприятностей и переживаний обострилась болезнь Зухры Шариповны и Димаш Ахмедович не отходил от нее ни на шаг. Когда стало ясно, что болезнь немного отступила и ей стало немного лучше, Зухра Шариповна предложила нам с Димашем Ахмедовичем съездить куда-нибудь за город. Мы с Димашем Ахмедовичем и водителем уехали. Это была его первая поездка после затворничества дома. Как-то само собой получилось, что мы поехали в сторону Баканаса - родины Димаша Ахмедовича.
На 110 км мы проезжали мимо самого обычного магазина для чабанов. Вдруг Димаш Ахмедович решил туда зайти. Вспомнив ситуацию с Н.С. Хрущевым после его ухода на пенсию, я замялся‚ но отговаривать его не стал. Опасливо вошел в магазин первым. Увидев в магазине только продавца за прилавком - женщину-казашку средних лет, приветливо взглянувшую на нас, - успокоился. Следом уже входил Димаш Ахмедович. Он поздоровался. Женщина ответила на приветствие. И завязался обычный разговор о жизни.
И, уже собираясь уходить, Димаш Ахмедович вдруг спросил: «А что, Вы, наверное, меня уже позабыли?».
На что женщина воскликнула: «Да, что вы, Димеке! Разве можно забыть человека, который так много сделал для Казахстана? Поднял республику, имя казаха! Построил эту дорогу?».
И сразу пригласила зайти в дом, она жила неподалеку. Димаш Ахмедович такого не ожидал, был приятно удивлен и растроган. Он поблагодарил за приглашение и сказал, что на обратном пути, возможно, заедет.
Когда мы возвращались, я напомнил Димашу Ахмедовичу про его обещание. Димаш Ахмедович заколебался, но, подумав, согласился. Подъехали к дому. Оказалось, нас уже давно ждут.
Когда Димаш Ахмедович переступив порог, хозяйка схватила подушку с почетного места и положила ему под ноги. Димаш Ахмедович слегка растерялся, но хозяйка настояла, чтобы он наступил на подушку двумя ногами.
Нам оказали очень радушный прием и сказали много теплых слов. Мы не стали долго засиживаться, поблагодарив хозяйку, засобирались домой. Димаш Ахмедович был очень поражен и растроган таким приемом самой обычной незнакомой женщины, имя которой Бурал Акжотай Кокаевна. Садясь в машину, я заметил, что у Димаша Ахмедовича навернулись на глазах слезы. Он тихо сказал : «Оказывается, народ меня не забыл»..
Вернувшись домой, Димаш Ахмедович с воодушевлением рассказывал о поездке Зухре Шариповне, а вечером отказался принять перед сном обычные лекарства, сказав, что чувствует себя хорошо. Мне кажется, этот случай как нельзя лучше отражает сокровенную мечту Димаша Ахмедовича, чтобы его дело и его деяния остались доброй памятью в сердцах обычных людей
3944